Mas ao quinto dia Ricardo Reis não desceu de manhã, Salvador disse, Ó Lídia, leva o café com leite ao duzentos e um, e quando ela entrou, um pouco trémula, coitada, não ó pode evitar, ele olhou-a com gravidade, pôs-lhe a mão no braço, perguntou, Estás zangada, ela respondeu, Não, senhor doutor, Mas não tens aparecido, a isto não soube Lídia que resposta dar, encolheu os ombros, infeliz, então ele puxou-a para si, nessa noite já ela desceu, mas nem um nem outro falaram das razões deste afastamento de alguns dias, não faltaria mais nada, ousar ela e condescender ele, Tive ciúmes, Ó filha que ideia a tua, nunca seria uma conversa de iguais, aliás, dizem, não há nada mais difícil de alcançar, assim como O mundo está.
Но на пятый день Рикардо Рейс в ресторан к завтраку не спустился, и Сальвадор сказал ей: Лидия, подай кофе и молоко в двести первый, и она вошла в номер, немножко дрожа, тут уж было никак с ним не разминуться, и он поглядел на нее очень серьезно, за руку взял и спросил: Ты что - сердишься на меня? А она сказала: Нет, сеньор доктор. А почему же тогда не приходила? - и на это Лидия, не умея ответить, только плечами пожала, и тогда он притянул ее к себе, и уж в эту ночь она спустилась к нему, но ни слова не было сказано о том, по какой причине отдалились они на несколько дней друг от друга, хотя могла бы она осмелиться: Я вас приревновала, а он снизойти: Ах, ты дурочка, дурочка, но все равно никогда бы не говорили они как равные, ибо, по утверждению иных, мир наш устроен таким образом, что ничего труднее вообще нет.